КАКУЮ-ТО МУРУ ПИСАЛ Я В СВОЁМ ЖУРНАЛЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД
На моём кафтане каменные пуговицы, на восток смотрящие, спасают от любого ножа.
Как стая иизябших пичуг преграждают дорогу ножу, а потом улетают на юг.
Нож кухонный полусонный прямо в сердце летит, ломается лезвие и затем
Сломанный ножик лежит среди лиловых орхидей и жёлтых хризантем.
Финка пуукко глядит в мою печень, покрытую тонкой фиброзной оболочкой,
Вместе со ржавой дочкой своей блядской заточкой.
Пуговицы знают, что люди, они совершенно беззащитны.
Они готовы для них сбежаться в каменные щиты.
Годы шли и лишь густые травы вырастали на наших могилах в порядке бессмысленной красоты.
Да, что-нибудь вот такое. Простенькое.
